St. Glltes, 15-го июля 1926 г., четверг
Дорогая Саломея,
Вчера на берегу я писала Вам мысленное письмо, стройное, складное, как всё, непрерванное пером. Вот отрывки:
Умиляюсь и удивляюсь Вашему нетерпению1. Мне, с моей установкой на Царство Небесное (там – потом когда-нибудь – ) оно дико и мило. Торопить венец (здесь) – торопить конец. (Что любовь – что елка!) Я, когда люблю человека, беру его с собой всюду, не расстаюсь с ним в себе, усваиваю, постепенно превращаю его в воздух, которым дышу и в котором дышу, – в всюду и в нигде. Я совсем не умею вместе, ни разу не удавалось. Умела бы – если бы можно было нигде не жить, все время ехать, просто – не жить. Мне, Саломея, мешают люди, № домов, часы, показывающие 10 или 12 (иногда они сходят с ума – тогда хорошо), мне мешает собственная дикая ограниченность, с которой сталкиваюсь – нет, наново знакомлюсь – когда начинаю (пытаться) жить. Когда я без человека, он во мне целей – и цельней. Жизненные и житейские подробности, вся жизненная дробь (жить – дробить) мне в любви непереносна, мне стыдно за нее, точно я позвала человека в неубранную комнату, которую он считает моей. Знаете, где и как хорошо? В новых местах, на молу, на мосту, ближе к нигде, в часы, граничащие с никоторым. (Есть такие.)
Я не выношу любовного напряжения, у меня – чудовищного, этого чистейшего превращения в собственное ухо, наставленное на другого: хорошо ли ему со мной? Со мной уже перестает звучать и значить, одно – ли ему?
Бывают взрывы и срывы. Тогда я очень несчастна, не знаю чего могу, всякого «вместе» мало: умереть! Поймите меня: вся моя жизнь – отрицание ее, собственная из нее изъятость. Я в ней отсутствую. Любить – усиленно присутствовать, до крайности воплощаться здесь. Каково мне, с этим неверием, с этим презрением к здесь? Поэтому одно желание: довести войну до позорного конца – и возможно скорее. Сплошной Брестский мир.
(Имейте в виду, что все это я говорю сейчас, никого не любя, давно никого не любив, не ждав, в полном холоде силы и воли. Знаю и другую песенку, ВСЮ другую!)
Почему я не в Лондоне?2 Вам было бы много легче, а мне с Вами по-новому хорошо. Мы бы ходили с Вами по каким-нибудь нищим местам – моим любимым: чем хуже, тем лучше, стояли бы на мостах… (Места – мосты – ) И почему не Вы на днях здесь будете, а М<ир>ский. Приезжайте ко мне из Парижа! Ведь это недолго! Приезжайте хотя бы на день, на долгую ночную прогулку – у океана, которого не любите ни Вы, ни я – или можно на дюнах, если не боитесь колючек. Привлечь, кроме себя, мне Вас здесь нечем.
О Вас. Думаю – не срывайтесь с места. Достойнее. Только с очень большим человеком можно быть самим собой, целым собой, всем собой. Не забывайте, что другому нужно меньше, потому что он слаб. Люди боятся разбега: не устоять. Самое большое (мое) горе в любви – не мочь дать столько, сколько хочу. Не обороняется только сила. Слабость отлично вооружена и, заставляя силу умеряться, быть не собой, блестяще побеждает.
А еще, Саломея, – и может быть самое грустное:
«Es ist mir schon einmal geschehn!»
– oft geschehn!
Из Чехии пока ни звука. Сегодня, 15-го, день получки. За меня хлопочет целый ряд людей3. Написала и эсерам4 (выходит, что не люди!) Словом, сделала все, что могла. Если бы Вы знали, какие литераторы в Праге получают и будут получать стипендию! Мне пишут, чехи обиделись, что я прославляла Германию5, а не Чехию. Теперь уж никогда не «прославлю» Чехию – из неловкости. Неловко воспевать того, кто тебя содержит. Легче – того, кто тебя обокрал.
Пустилась как в плаванье в большую поэму6. Неожиданность островов и подводных течений. Есть и рифы. Но есть и маяки. (Все это не метафора, а точная передача.) Кроме поэмы – жизнь дня, с главным событием – купаньем, почти насильственным, потому что от разыгрывающегося воображения сразу задыхаюсь. О будущем ничего не знаю, три возможности: либо чехи ничего больше не дадут – никогда, тогда в Чехию не поеду, и куда поеду – не знаю, либо чехи велят сразу возвращаться – тогда сразу поеду, либо согласятся содержать заочно до Октября – поеду в Октябре. О заочном бессрочном мечтать нечего. Как надоели деньги! Кто у меня из предков так разорялся, чтобы мне так считать?!
Версты вышли, по-моему – чудесная книга7. У нас очень жарко, все жалуются, а я радуюсь. Целую Вас. Вам уже не три недели, а две.
МЦ.
<Приписки на полях:>
Читайте стихи.
– Вес же промчится скорей песней обманутый день…
(Овидий)8.
С<ергей> Я<ковлевич> успокоился: получил повестку из префект<уры>; по ней пошли, и пока все благополучно9.
2
St. Gttles, 12-го августа 1926 г.
Дорогая Саломея!
Где Вы и что Вы?
У нас съезд: был Св<ятополк>-М<ирский>, сейчас С<ув>чинские и еще две дамы, одна, променявшая на С<ен->Жиль – Ниццу, другая, бросившая ради нас (песок включая) четверых детей. Все это с трудом спевается. Часов в сутках все столько же, а каждому нужен свой.
Я последний раз на океане, всю душу вымотала, лёжачи, ежедневное обязательное поглупение на четыре часа. С<ув>чинский сочувствует, хотя здесь всего третий день.
Получила Jeune homme 1, спасибо, хорошая книга, книга равная доброму делу. Многим бы следовало ее прочесть. Разоблачение обольщения.
Кончила последнюю поэму за это лето (Лестницу). Сейчас дорабатываю большую драматическую вещь – Тезея – написанного два года назад, хочу сдать в Совр<еменные> Записки, чтобы не совсем разгрызться. Сдала в Волю России конец цикла Деревья (начало в последнем №)2. С грустью вижу, что у меня пропадает очередная книга стихов (так уже пропали две до Ремесла). Все стихи с 1922 г. по сей, т. е. все стихи, написанные заграницей. Многие из них печатались по журналам, но это не то. Книга – этап.
С радостью услышу о Вас, думаю, что Вы уже уехали. Когда будете в Париже? Я – не знаю. С Чехией пока ничего не выяснено. Последнее письмо печальное: Вас чехи считают отрезанным ломтем. Достоверно отрезанным, раз сами отхватили!
До свидания, пишите, целую Вас.
МЦ.
Когда С<ув>чинская зашла в фотографию за карточками, барышня, радостно:
– Ah je sais се que vous voulez dire: avec le Chariot!
(NB! М<ир>ский никогда не видал Чаплина!3)
Дорогая Саломея,
Недавно приехала и очень хочу Вас повидать. В город (неустройство – или устройство – кухня – Мур и т. д.) мне выбраться трудно, потому жду Вас к себе.
Наш адр<ес>:
Bellevue
31, Boulevard Verd (большой дом, даже несколько, в саду. Железная решетка. Башенка).
Маршрут: Монпарнасский вокз<ал>, станция Bellevue. До нас три минуты (Вашего) хода. Естественного – пять.
К нам лучше к 6-ти, когда время (вспомните Мандельштама и Мирского!) частью отшумело1.
До свидания. Целую Вас. Сердечный привет от С<ергея> Я<ковлевича>.
МЦ.
Bellevue. 7-го Октября 1926 г.
Дорогая Саломея,
Большая просьба о декабрьском иждивении. (Получала дважды: сразу за сентябрь и октябрь и, отдельно, за ноябрь.) Приходят наложным платежом наши вещи из Чехии – вагон с неведомым! – каждый день могут придти, а платить нечем.
Если можно, перешлите по почте или еще как-нибудь, ближайшие мои вечера заняты людьми, приехавшими из Чехии, и Мирским1 (приезжает завтра). Кроме того, горячка с Верстами, временами отзывающаяся и на мне.
До свидания! Не отождествляйте меня с моим иждивением, иначе Вам станет нудно. Целую Вас
МЦ.
Bellevue (S. et О.)
31, Boulevard Verd
18-го декабря 1926 г.
<Приписка на полях:>
М. б. как-нибудь встретимся совместно с Д<митрием> П<етровичем>?1
Тогда черкните, в понед<ельник> я занята.
Дорогая Саломея!
Мольба об иждивении. В этом месяце – туго, потому что не напечатала ни одной строки. Если можно, вышлите: под угрозой газа и электричества.
Тщетно ждала Вашего письма и приезда – помните, хотели? Часто хотела писать сама – причина неприезда та же: нежелание, чтобы Вас не было дома, нежелание, чтобы Вы были дома – с другими. Давайте сговоримся. Что скажете о следующем вторнике (15-го)? Хотите – Вы ко мне? Впрочем, как захочется, у Вас свободнее, но у меня увидели бы Мура, которому 1-го исполнилось 2 года («ДЖА» «ГУОДа»).
Целую Вас и люблю.
МЦ.
Bellevue (S. et О.)
31, B<oulevar>d Verd
8-го февр<.аля> 1927 г.
Дорогая Саломея,
Спасибо за извещение, которым очень огорчена – и за сестру (умершей)1 и лично. (Я сейчас в большой волне сочувствия – такому.)
Поедем, когда можно будет, надеюсь, не оповестивши Вас, не сдадут. Пока другие квартиры не смотрю2.
Да! О вечере. Как Вы думаете – сможет ли вечер у Н. И. Бутковской3 (студия) дать 2 тысячи? Если да – давайте устроим там. Большой наемный зал, помимо платы, сожрет 1/4 дохода, т. е. в лучшем случае останутся те же 2 тысячи + все неудовольствия.
Не могли ли бы Вы, дорогая Саломея, позвонить Н. И. Бутковской? Вечер, думаю, хорошо бы в конце марта.
С Союзом молодых, по сведениям, выйти не может, – они в руках у враждебной (СТАРШЕЙ) группы4.
Если найдете нужным, – т. е. не заведомо-безнадежным – еще и от себя напишу Н. И. Бутковской лично, – но лучше после Вашего телефона.
Да! чтобы покончить с делами: милая Саломея, напомните А<лександру> Я<ковлевичу>5, чтобы непременно узнал фамилию и, по возможности, адрес той Поляковой6, что замужем за французом и живет, если не ошибаюсь, в Boulogne (м. б. Champs Elysees? – во всяком случае не на Vilette!)
Две новости: одна о Мирском (смешная), другая – о другом, обе устные.
Черкните словечко. Целую Вас.
МЦ.
Bellevue, 25-го наверн<ое> февраля, пятница.
7
Bellevue (S. et О.)
31, B<oulevar>d Verd
Дорогая Саломея,
Вчера внезапно заболела Аля: горло до задохновения, сильный жар, кашель, всю ночь не спала, – сегодня лучше, но бронхит настоящий, до воскресенья продержу ее в постели. Присутствия, естественно, вдвое (ЦЕЛЫЙ Мур!)
Итак, хотите в воскресенье? Если заняты – в понедельник (тогда – отзовитесь). Приеду вечером, как всегда, – м. б. пойдем на какой-нибудь хороший фильм?
Пожалуюсь на Св<ятополк->М<ир>ского.
Да! с Virofle (я?) м. б. – к лучшему: 1) Теснота 2) Даль 3) Перспектива осеннего переезда и перетаска.
Нам предлагают кв<артиру> около Медонского электр<ического> вокзала – 3 комнаты, ванна, крохотная кухня, свое центр<альное> отопление – 330 фр<анков> в месяц. Без сада, но около парка. Если сумеем – возьмем.
Мебель какой-то магазин дает в рассрочку, если на 1000 фр<анков> – 300 сразу – и по 60 фр<анков> в месяц. По-моему, более или менее, т. е. в случае вечера («хошь самого худенького») – доступно.
В прошлом году вечер был затеей – и удался, в нынешнем – зарез – и – посмотрим.
Жаль, что Б<утко>вская не отвечает. (М. б. моя «евразийская» слава?)1
Да, Саломея дорогая, спасибо за адр<ес> Поляковой, но – увы – Раиса, Зинаида или Ксения? Нельзя ли это – каким-нибудь чудом?
Кончила свой ответ на смерть Рильке (проза)2.
Но все остальные новости – устно. Итак, молчание будет означать воскресенье. Понедельник будет ждать ответа.
МЦ.
2-го марта 1927 г., среда.
Дорогая Саломея,
Будем у Вас с С<ергеем> Я<ковлевичем> во вторник (вечером) – если разрешите. Договоримся о вечере. М. б. принесу с собой прозу о Рильке. Хотелось бы, чтобы послушал и Б<орис> Ф<едорович>1, у меня мечта (зачеркнуто одно слово) или перевестись на франц<узский> для какого-нибудь журнала – о мечте пока не сообщайте, посмотрю как понравится.
До свидания!
МЦ.
Bellevue, 6-го марта 1927 г., воскресение.
P. S. Квартира снята2.
9
Bellevue (S. et О.)
31, Boulevard Verd
22-го марта 1927 г.
Дорогая Саломея,
Забыла вчера две важных вещи:
1) Надо мной висит зуб, то есть необходимость вставить. Помните, Вы говорили о зубном враче, могущем начать без залога и ждать несколько времени. Если все это так – вот моя просьба: позвоните ему я попросите назначить возможно скорее, и, по назначении, сообщите мне вместе с адресом и какими-нибудь топографическими данными. Поеду, видно, одна, С<ергей> Я<ковлевич> болен надолго.
Да! и предупредите его, пожалуйста, что уплачу после вечера, в середине апреля. Чтобы мне уже придти на готовое (NB! его огорчение).
Второе.
Помните, Вы говорили, что у Вас есть шкаф и, кажется, столик. Если это мне не помнилось, можно ли их будет взять, то есть когда, в какие часы кто-нибудь дома и бывает ли дом безлюден? Дело в том, что, кажется, из загорода ездят такие messagers , за поручениями, сравнительно доступные. Нужно знать, когда можно ему назначить.
Милая Саломея, хотите разгадку – полу-трагедии, Вашей и моей? Вас всегда будут любить слабые, по естественному закону тяготения сильных – к слабым и слабых – к сильным. Последнее notre cas , в нас ищут и будут искать опоры. Сила – к силе – редчайшее чудо, на него рассчитывать нельзя.
Слабость, то есть: ЧУТЬЕ, многообразие, созерцательность и – невозможность действия. Слабость как условность, конечно, слабость – как, может быть, сила в других мирах, но в этом, любимом Вами и нелюбимом мною, конечно – слабость: неумение (нехотение?) жить. В нас любят ЖИЗНЬ. Даже во мне.
А полу-трагедия – потому что любовь – мно-ого! – полжизни, о, гораздо, неизмеримо меньше.
Целую Вас и очень люблю.
МЦ.
<Приписка на полях:>
Поздравляю Вас с падением Шанхая. С<ергей> Я<ковлевич> говорит, что это хорошо, п. ч. наши войска…1
10
Bellevue (S. et О.)
31, Boulevard Verd
26-го марта 1927 г., суббота.
Милая Саломея,
Хотите и можете ли – в понедельник? (Совместное нашествие Св<ятополк->М<ирского>, С<ергея> Я<ковлевича> и меня.)
Во вторник С<ергей> Я<ковлевич> занят, в среду занята я, четверг – канун переезда, пятница – переезд и первый день.
Остаются понедельник и суббота.
Если в понедельник, две просьбы: 1) известите Мирского, что это моя единственная возможность скоро повидаться с ним, ибо дома переезд и разгром. 2) известите Путермана1, чтобы был у меня определенно во вторник – звала его либо в понедельник, либо во вторник – почитать стихи.
Если же в субботу – не извещайте никого ни о чем, только меня, тогда Мирскому сама напишу.
Большое (содрогающееся!) спасибо за зубного врача и – радостное – за неодушевленные предметы. Дарю Вам в ответ Слонима, которого приведу или направлю к Вам – как и когда пожелаете – начиная с через-будущей недели.
Итак, жду ответа. Если в понедельник, НЕ ЗАБУДЬТЕ известить Путермана, а то – приедет – меня нет. С этого начинать нельзя.
Целую Вас.
МЦ
Расскажу про впечатление от Вас – Шестова, его точными словами.
Андроншова-Гальперн Саломея Николаевна (Ивановна) (1888 – 1982) – «петербургская красавица», близкая знакомая многих известных русских поэтов и художников. В 1919 г. покинула Россию, жила в Париже, в начале 1937 г. переехала в Лондон.
Цветаева познакомилась с С. Н. Андрониковой-Гальперн в начале 1926 г в Париже. «Эмигрантская моя жизнь освещена Цветаевой, встречами с нею, – рассказывала Саломея Николаевна. – Я сразу полюбила ее. Надо сказать, ее мало кто любил. Она как-то раздражала людей, даже доброжелательных. <…> Цветаева была умна, очень умна, бесконечно. <…> Говорила очень хорошо, живо, масса юмора, много смеялась. Умела отчеканить фразу. Не понимаю, как она могла не нравиться людям. <…>
Никогда я не видела такой бедности, в какую попала Цветаева. Я же поступила работать к Вожелю в модный журнал, прилично зарабатывала, получала тысячу франков в месяц и могла давать Марине двести франков» (Васильева Л. Альбион и тайна времени. М.: Современник, 1983. С. 222 – 223). К ним Андроникова-Гальперн прибавляла деньги, которые ей давали знакомые. Выплата «иждивения» продолжалась семь лет и прекратилась в 1934 г. Последняя встреча Цветаевой с Андрониковой-Гальперн состоялась в 1939 г., в конце мая, накануне отъезда Цветаевой в Россию. «Саломея Николаевна жила тогда уже в Англии и, приехав в очередной раз в Париж, попрощалась с Цветаевой. Они встретились в маленьком кафе на Сен-Жерменском бульваре, куда Марина Ивановна пришла с Муром». (Часть речи. Нью-Йорк. 1981/1982. № 2/3. С. 39.)
Сохранилось сто двадцать пять писем Цветаевой к С. Н. Андрониковой-Гальперн (оригиналы их находятся в РГАЛИ). Из них впервые были опубликованы: 70 и 79 – Часть речи. Нью-Йорк. 1981/1982. № 2/3 (публикация В. Полухиной); 99 – День поэзии. М.: Сов. писатель, 1980 (публикация Л. Васильевой); 1, 2, 9, 25, 49, 53, 61, 62, 65, 72, 73, 80, 86–88, 110–112 (часть из них с купюрами) – Вестник РХД, 1983, 138 (публикация Г. П. Струве). Двадцать писем впервые увидели свет в переводе на итальянский, выполненном С. Витале. (См.: Cvetaeva M. Desetri Luoghi. Lettere 1925-1941. Milano. Adelphi edizioni, 1989.)
В настоящем издании письма публикуются по хранящимся в архиве составителя копиям (часть из них – с оригиналов) ста тринадцати писем .
1
1 По-видимому, речь идет о предстоящем бракосочетании Андрониковой с А. Я. Гальперном, которое должно было вскоре состояться в Лондоне. (Для Андрониковой это был второй брак.) О А. Я. Гальперне см. комментарий 5 к письму 6.
2 В Лондоне Цветаева была лишь один раз, с 10 по 25 марта 1926 г. (См. письма к П. П. Сувчинскому в т. 6.)
3 Речь идет об иждивении, которое Цветаева получала из Чехословакии. (См. письма к В. Ф. Булгакову.)
4 То есть редакторам журнала «Воля России» (см. письмо 19 к А. А. Тесковой в т. 6).
5 Имеется в виду дневниковая проза Цветаевой «О Германии» (т. 4).
6 Поэма «Лестница», завершенная 21 июля 1926 г. (т. 3).
7 Первый номер «Верст» вышел в конце июня 1926 г. См. письма к П. П. Сувчинскому (т. 6).
8 С большой степенью вероятности можно предположить, что приводимая цитата из Овидия в памяти Цветаевой восходит к сборнику С. Парнок «Стихотворения» (1916), где эта строка стоит эпиграфом к четвертому разделу сборника, а также завершает собой стихотворение «Если узнаешь, что ты другом упрямым отринут…» (Звезда. С. 34). Эта цитата из вступительного очерка Овидия к «Посланиям» (Овидий. Баллады-послания. М.: Изд-во М. и С. Сабашннковых. 1913. С XIV (Пер. Ф. Ф. Зелинского).
9 Речь идет о получении С. Я. Эфроном французской визы.
2
1 Jeune homme – o какой книге идет речь, не установлено.
2 Цикл из восьми стихотворений «Деревья» был напечатан в № 5 (1 – 3) и № 8/9 (4 – 8) «Воли России» за 1926 г. См. т. 2.
3 Чаплин Чарлз Спенсер (1889 – 1977) – американский актер, кинорежиссер. Создал образ «маленького человека».
3
1 Цветаева обыгрывает название повести О. Мандельштама «Шум времени». …вспомните Мандельштама и Мирского – см. письмо 5 к П. П. Сувчинскому и комментарии к нему (т. 6).
4
1 Д. П. Святополк-Мирский.
6
1 О ком идет речь, установить не удалось. Нам известно лишь, что в январе 1927 г. умерла маленькая дочь у сестры Д. П. Святополк-Мирского, Софьи Петровны.
2 Цветаева намеревалась переехать на другую квартиру. Переезд на новую квартиру в Медоне состоялся через месяц.
3 Вечер Цветаевой в студии Н. И. Бутковской состоялся в апреле. См. письмо 3 к В. А. Сувчинской и комментарий к нему.
4 Союз молодых поэтов и писателей, организованный в Париже в начале 1925 г., регулярно проводил с тех пор свои вечера в помещении на rue Denfert Rochereau, 79. Именно здесь год назад, 6 февраля 1926 г., с триумфом прошел первый парижский вечер Цветаевой. Однако к концу 1926 г. многие русские писатели и поэты отвернулись от Цветаевой после публикации ее статьи «Поэт о критике» (см., например, письма 13 к Б. Л. Пастернаку (т. 6) и 12 к В. Ф. Булгакову и комментарии к ним) и участия в «держащем курс на СССР» евразийском журнале «Версты» (см. письма 22 и 25 к А. А. Тесковой в т. 6).
(СТАРШАЯ) группа – то есть писатели старшего поколения: И. А. Бунин, Б. К. Зайцев, В. Ф. Ходасевич и др. «С самого начала Союз встретил дружественное отношение и поддержку со стороны „старшего поколения» литераторов» – писал позже поэт и критик Юрий Константинович Терапиано (1892 – 1980), в то время Председатель Союза. (В его кн.: Литературная жизнь русского Парижа за полвека. 1924 – 1974. Париж; Нью-Йорк, 1987. С. 169.)
5 Гальперн Александр Яковлевич (1879 – 1956) – известный адвокат, специалист по международному праву, работал для британского посольства в Петербурге, вел судебные дела многих английских и американских фирм, имевших свои отделения в России. После революции эмигрировал, обосновался в Лондоне, занимался адвокатской практикой. В 1926 г. получил высшее в Великобритании звание адвоката – барристер.
6 Речь идет о Зинаиде Лазаревне Поляковой, дочери известного московского банкира. С семьей Поляковых была знакома М. А. Мейн, мать Цветаевой.
7
1 См. комментарии 3 и 4 к предыдущему письму.
2 Очерк «Твоя смерть» был закончен 27 февраля 1927 г. (См. т. 5.)
8
1 Шлецер Борис Федорович (1881 – 1969) – музыкальный и литературный критик, переводчик. С 1921 г. в Париже. Сотрудничая в «Современных записках», с 1924 г. стал работать хроникером во французской прессе, в том числе в журнале «Nouvelle revue francaise». Цветаева надеялась устроить через него в журнал переводы на французский своих прозаических произведений.
2 См. письма 6 и 11.
9
1 21 – 22 марта 1927 г. шанхайские рабочие, в очередной раз восставшие против властей (два предыдущих восстания были подавлены), захватили город, чем оказали помощь Национально-революционной армии коммунистического Китая.
10
1 См. комментарий 1 к письму 25 к А. А. Тесковой (т. б).
