Феодосия, 8-го июня 1911 г.
Дорогой Макс,
Ты такой трогательный, такой хороший, такой медведюшка, что я никогда не буду ничьей приемной дочерью, кроме твоей.
В последний вечер у тебя была тоска, а я думала, что ты просто злишься, — теперь я раскаиваюсь в своей резкости. Нужно было подойти к тебе, погладить тебя по лохматой гриве и сказать: «Ма-акс! Ма-акс!» или: «Кис-кис, кис-кис!», тогда ты сразу сделался бы хорошим, настоящим, тем, кто на все случаи жизни знает только одно утешение — «Баю бай бай, Медведевы детки»…
Ты не должен меня забывать, я тебя так хорошо понимаю, особенно… в случае с Верочкой. Но и в другие тоже! Это лето было лучшим из всех моих взрослых лет, и им я обязана тебе.
Прими мою благодарность, мое раскаянье и мою ничем не… заменимую нежность.
МЦ.
<Рукой С. Эфрона:>
Ма-акс!
Привет и поцелуй от твоего дорогого Сережи.
P. S. Ха-ароший он был!!! Будь здоров. Твой до гроба
Сергей Эфрон.
Потапенка[1] тебя целует.
- Потапенка — возможно, имеется в виду Потапенко Игнатий Николаевич (1856–1929), писатель, его имя встречается в письмах Волошина.↵
