‹КОНЕЦ ДЕКАБРЯ 1939 Г. — НАЧАЛО 1940 Г.›
Милая Мариэтта Сергеевна, сегодня Вы в моем сне мне упорно жаловались, что Вам все (каждая вещь) стоит 10 руб‹лей›.
Проснувшись, я задумалась — дорого ли это или дешево.
2) Давайте мне Ваши темные места (Низами), я сейчас жду перевода и более или менее свободна. Давайте мне и текст и размер, но размер не нарисованный, а написанный — любыми, хотя бы бессмысленными русскими словами.
‹КОНЕЦ ДЕКАБРЯ 1939 Г. — НАЧАЛО 1940 Г.›
Я бы не решилась изменить ударение амбра, особенно в рифме. В общем — очень хорошо, есть чудные места, но ужасны (не сердитесь!) субстанция и акциденции. Конечно работа громадная: гора!
‹НАЧАЛО 1940 Г.›
Милая Мариэтта Сергеевна, я не знаю, что мне делать. Хозяйка, беря от меня 250 р‹ублей› за следующий месяц за комнату, объявила, что больше моей печи топить не может — п. ч. у нее нет дров, а Сераф‹има› Ив‹ановна› ей продавать не хочет.
Я не знаю, как с этими комнатами, где живут писатели, и кто поставляет дрова??? Я только знаю, что я плачу очень дорого (мне все говорят), что эту комнату нашла С‹ерафима› И‹вановна› и что Муру сейчас жить в нетопленой комнате — опасно. Как бы выяснить? Хозяйке нужен кубометр.
28-ГО МАРТА 1940 Г. ГОЛИЦЫНО, БЕЛОРУССКОЙ Ж‹ЕЛЕЗНОЙ› Д‹ОРОГИ› — ВОЗЛЕ ДОМА ПИСАТЕЛЕЙ —
Дорогая Мариэтта Сергеевна,
(Пишу Вам своим рукописным почерком, — так я, на бумаге, исходила тысячи и тысячи верст…)
Очень надеюсь, что мой привет Вас еще застанет (если везущий не протаскает его в кармане…).
Без Вас в доме творчества — меньше дома и меньше творчества, и Ваше место за столом — явно пустует, хотя с виду — для виду — и занято.
Вы — очаг тепла и люди сами не знают, сколько они Вам должны — радости.
— А Муру опять не везет: опять грипп с t°, сильнейшим кашлем и насморком. Лежит, рисует, читает, учится. Лечу его уротропином и горчичниками. Надеюсь — обойдется, но все это очень выбивает из колеи и омрачает и без того уже нерадостную жизнь. Погода — поганая — мокрая метель, весна была и прошла.
Принимаюсь наконец за гору Этери (полторы тысячи строк) — но что моя — перед Вашей!
Да! Мне, может быть (очень надеюсь), дадут французский перевод Низами — в половине июля, когда сброшу с себя вышеназванную гору Этери. — Вот мы с Вами и побратаемся!
Только что кончила Робин Гуда и Маленького Джона (разбойничий обряд крестин) — очень весело — сама веселилась — и правку большого чужого французского перевода ‹…›
La-bas, pres de l’Altai, оu le solil se leve,
Est, dit-on, de Boumba le vieux pays de reve.
Un mont sempiternel s’eleve en son milien.
Et souverainement l’unit aux larges ceux
— так я вступаю в поэму, вообще очень многое пришлось сделать заново, но я обожаю такую работу: то же чувство, когда оттираешь медь (красную).
До свидания, хочу нынче же отправить, обнимаю Вас, спасибо за все, очень люблю Вас, добрый путь! — откликнитесь по приезде.
МЦ.
Огромное спасибо за книгу Муру — он, читая, веселился вслух, сам с собою, теперь (поздней ночью) буду веселиться — я.
Сердечный привет Якову Самсоновичу, Мирэль поцелуйте ‹…›
________________________________________________________________________
1. Там у (самого) Алтая, где встает солнце,
Есть, говорят, бумба, Древняя страна грез.
Вершина вечная вздымается в ее средине
И царственно объединяется с просторами небес.
(Пер. В. Д. Васильева.)
