Мирок

Цветаева М. И. Стихотворения и поэмы: В 5 т. Т. 1. N.–Y., 1980. C. 5.
Цветаева М. И. Собрание сочинений: В 7 т. Т. 1. М., 1994. C. 13.

КОММЕНТАРИЙ

1

Марина Цветаева в критике современников. В 2-х ч. Ч. I. 1910-1941 годы. Родство и чуждость / Сост. Л. А. Мнухина; коммент. Л. А. Мнухина, Е. В. Толкачевой. М., 2003.

М. Волошин. Женская поэзия* [* Марина Цветаева. Вечерний альбом. – Прим. авт.]

«Невзрослый» стих М.Цветаевой, иногда неуверенный в себе и ломающийся, как детский голос, умеет передать оттенки, недоступные стиху более взрослому. Чувствуешь, что этому невзрослому стиху доступно многое, о чем нам взрослым, мечтать нечего. В начале книги это дитя, которое говорит о детях: [25]

Стр. 24–25

Утро России (Москва). 1910. № 323, 11 декабря. С. 6.

2

Библиография: Марина Цветаева. =Bibliographie des œuvres de Marina Tsvétaeva / Сост. Т. Гладкова, Л. Мнухин; вступ. В. Лосской. М.; Paris, 1993.

Стр. 637

1 — ВЕЧЕРНИЙ АЛЬБОМ. Стихи. Детство – Любовь – Только тени. – Москва, Тов. тип. А. И. Мамонтова, 1910, 225 р.
       Id. — Paris, LEV, 1980, 238 p.
       Id. — Москва, Книга, 1988, 232 р. (Réimpr.)

Стр. 21

30 — СТИХОТВОРЕНИЯ И ПОЭМЫ: В 5-ти томах. — New York, Russian Publishers Inc., 1980-1983, t. 1-4 [Vol. 5 en preparation.].

Стр. 87

55 — СОБРАНИЕ СТИХОТВОРЕНИЙ, ПОЭМ И ДРАМАТИЧЕСКИХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ В 3-х ТОМАХ. Вступительная статья А. А.           Саакянц. Составление и подготовка текста А. А. Саакянц и Л. А. Мнухина. Том I. Стихотворения и поэмы 1910-1920. — Москва,           Прометей, 1990, 655 р.

Стр. 250

3

«МИРОК» – третье стихотворение раздела «Детство» в «Вечернем альбоме». Несмотря на то, что тематически именно оно наиболее прямо выражает идею всего раздела, комментаторы, не сговариваясь, обходят его вниманием. Как кажется, его в первую очередь имел в виду М. Л. Гаспаров в следующем суждении: «Сейчас редко вспоминают вольфовский детский журнал «Задушевное слово» для младшего и старшего возраста, образец невысокопробной массовой литературы (это в нем читала Цветаева повесть Л. Чарской «Княжна Джаваха», которой посвятила поэтические стихи), — но можно прямо сказать, что стихи молодой Цветаевой по темам и эмоциям ближайшим образом напоминают стихи из этого богом забытого журнала, только отделанные безукоризненно усвоенной брюсовской и послебрюсовской техникой». См.: Гаспаров М. От поэтики быта к поэтике слова // Марина Цветаева. Статьи и тексты. Wiener Slawistischer Almanach Sbd. 32. Wien, 1992. C 6–7. Из критиков это стихотворение упоминает только М. А. Волошин, который даже процитировал шесть строчек, наиболее инфантильных. Но определение автора «дитя, которое говорит о детях» не совсем верно, и не случайно Волошин выпустил строки 3–4, в которых о детстве говорится в несвойственных детям терминах.
Текст построен как развернутая парадигма определений «детства», каждое из которых является синекдохой, частью вместо целого, а все вместе конституирует маленький «мир», «мирок». Это своего «гимн» детству. Схожие жанровые модификации довольно широко распространены (ср. «Определение поэзии» Б. Л. Пастернака и «Что такое осень» Ю. Ю. Шевчука).
6-стопный хорей, четко распадающийся на два полустишия с женской цезурой, звучит как 3-стопный. Этому способствуют и внутренние рифмы: первая строка катрена обязательно рифмуется с первым полустишием второй, третья – может рифмоваться с первым полустишием четвертой. Для этого текста актуальны традиции хорея и 3-стопного (Л. Мей, «Вихорь», 1856), и 6-стопного (С. Надсон, «С пожелтевших клавиш…», 1882). См.: Гаспаров М. Л. Очерк истории русского стиха. М., 2000. С. 196.
Первая строфа построена на чередовании мотивов радости и грусти, маркированном прилагательными: боязливых – шаловливых – пасмурных – радостных. Солнце в пасмурных мотивах – видимо, следует читать как «ребенок в слезах». Вторая строфа – наиболее умильная по тону, утрированная умильность приобретает игровой характер «подтрунивания», шутливой иронии. Это следствие нагнетания однородных грамматических форм, в окружении которых и слово беспорядок начинает пародийно восприниматься как «уменьшительно-ласкательное». В третьей строфе, напротив, ирония уступает место лиризму, здесь уже дети постарше. А в четвертой строфе речь идет о перспективе: дети – это загадка о том, кем они станут. Так, в более позднем стихотворении «Запечатленный, как рот оракула…» загадкой является беременная женщина, но в конце дается и отгадка: «Женщина, что у тебя под шалью? / – Будущее!»

Орфографические допущения. Не воспроизводятся буквы, отсутствующие в современном алфавите (ѣ, ѳ, i, ъ в соответствующих позициях). Не соблюдаются устаревшие нормы написания приставок (безпорядок) и падежных окончаний (мирныя).

Р. Войтехович