ЗАПИСНАЯ КНИЖКА
10
1923
Эвридикины асфодели
___
Веймар и май.
___
Продвигающаяся по пашн<ям>.
___
Для тех
Свидания ножик востер
Не должно Орф<ею> сх<одить> к Эвр<идике>
И брат<ьям> тре<вожить> сестер.
<Внизу, поперек страницы:>
Прив
Мне тесно в обит<ели?> рук
___
в мраморе
Тесно в одиночной камере
___
276
Небо — 3/9 земель
___
Аля: Сумасш<едший> свя<щенник> оплакив<ающий> кажд<ую> секунду.
___
Диалог о домике
Переставь
Навалитеся
О не превышение ли полномочий
Орфей, твоя
___
За эт<от> — пожизн<енный> Ад
<Далее несколько слов, записанных отдельно в столбик и в строчку, не поддаются прочтению.>
___
Весна наводит сон.— Уснем!
Хоть врозь,— а всё ж сдается: вм<есте>
Разрознен <ный> свой сон
Авось увид<имся> во сне
А всё-таки
Кому печаль мою повем
Великую: с тобой не спать
___
И заспан протирая
___
Как зуб к десне
Как дуб к сосне
Как чуб к…
___
«Не нашла своего лица». У поэта должно быть не лицо, а голос.
___
Осмысл<енная> гибель — корыстна. Обменять чужую жизнь на свою. Выкупить у смерти.
А — «так, с колокольни» — бескорыстие окончательное.
277
Там: смерть за, здесь — во имя.
Бросаться с колокольни — то же, что сгорать на костре: Богу от этого не прибудет.
Умирать, когда другому не нужно
<Два последних абзаца заключены в общие круглые скобки.>
Умирать во имя (любви) — то же что сгорать на костре: Богу от этого не прибудет. Это отсутств<ие> внешней необходим<ости> и <не дописано.>
Сила любви определ<яется> бессмысл<енностью>, бесплод<ностью> жертвы, равно как ценность жертвы — ее бессмысл<енностью> и бесплод<ностью>.
Жертва в себе.
___
Наичистейшая жертва не ищет поводов (огонь — дров).
Без <не дописано.>
Савонар<олов> костер горит не деревом, а его, Савонаролы, жаждой. Жаждой, к<отор>ую никакой водой не потушить.
Савонарола на себе себя сжег.
___
Упорств<ующий> Авраам
___
Жертва, это есть страсть к гибели.
____
Определ<ить> понятие «осмысл<енности>».
Осмысл<енность> жертвы опред<еляется> ее необход<имостью>
___
Осмысл<енность> гибели опред<еляется> 1) ее необход<имостью> (нужн<остью>, угодностью, ведомостью) лицу, за кое гибнем. И 2) ее нравств<енным> влиянием, примером для других, ее ведомостью, гласностью.
Осмысл<енность> гибели опред<еляется> другими. (Прос<ти?> их!)
След<ующий> пример: погибн<уть>, спасая жизнь Царю (от физич<еского> его спасения — вплоть до утешения его в последн<юю> секунду перед казнью, вплоть до утеш<ения> его заочного: меня в Тоб<ольске> расстрел<яли>, а там, в подв<алах> Мос<ковской> Чека за меня в этот час умер другой <над строкой: в этот час умир<ает.>
278
Погибнуть, спасая жизнь Царю (за!) — и погибнуть секунду после его расстрела, один, в своей комнате, без записки — во имя. Послед<няя> гибель — вне необх<одимости> Царю и вне прим<ера> др<угим> — бессмысленна.
Ни Царю ни людям (прим<ер>) от этого не прибудет. Бессмысл<енная> гибель, как гибель бесприбыльная, всегда во <не дописано.> Сила любви <не дописано.>
Смерть «во имя», как гибель бесприбыльная
<Три последние фразы вычеркнуты косой линией.>
___
Всякая смерть «за Бога» — бессмысленна: Богу никогда не прибывает.
___
Ликование этой гибели.
___
— и погибнуть в минуту его коронации — один — в комн<ате> — <над строкой: так с башни — без> — «без записки» — во имя.
«Так <не дописано.>
___
Сила любви опред<еляется> ее невозможн<остью> терпеть.
Убеждена, что в моих стих<ах> множ<ество> совпад<ений>.
Тютчев и я 17 л<ет>.
___
Я забываю, что я Королева, но когда забываешь об этом — ты.
___
Мой долг <над строкой, прихоть>, как женщины <над строкой: как Королевы>, забыть, что я Королева, твой долг, как придвор<ного> — мне об этом напом<нить>.
___
Я забываюсь только с тем, кто не забыв<ается>.
___
Забыв, что я Королева, я еще не заб<ыла>, что ты придворный.
___
279
Я забываю, что я Королева только <над строкой: до часа>, пока не забыл об этом — ты…
Я готова заб<ыть>, что я королева, только бы не заб<ывал> об этом — ты.
___
Моя власть, Королевы, забыть, что я Королева, твой долг (придв<орного>) об этом помнить.
P<age> Стр. 18
75 20
44 52
98 54
93
95
117
139
Ем хлеб и поношу — да. Только корысть — благодарна. Только корысть мерит сущность <над строкой: целое> по куску данному ей. Только себялюбие, детская слепость, глядящая в руку, утвержд<ает>: Он дал мне сахару, он хороший. Сахар — хороший, да.
Но неужели я так плоха, что буду мер<ить> чужую бессмертную душу по тому дал ли мне челов<ек> или нет. Неужели такой естеств<енный> жест как дать приобрет<ает> такую огромную важность из-за приставки мне. Я-то ведь знаю, как дают: слепо! И я разве сама стерплю, чтобы меня благодар<или> за хлеб? (За стихи не стерплю!)
Вот что <не дописано.>
Хлеб — разве это я?! Стихи (песенный дар) — разве это я?!
Я, это под небом, одна. Отойдите и благодарите.
___
Я не хочу низко думать о людях. Когда я даю хлеб, я даю голодн<ому>, т. е. желудку, т. е. не-показательному для человека. Его бессмертная душа здесь не при чем. Я могу дать любому и не я даю: любая. Хлеб сам себя дает.
И я не хочу верить, чтобы любой, давая моему желудку, стребовал за это с моей души, связывая меня за это благодарностью.
___
Но не желудок дает: душа! Нет, рука. Эти дары не личны: стыдно предпоч<есть> один жел<удок> другому, а если и предпочитать: то бо-
280
лее голодный. Более голодн<ый>, на сегодня, мой. Я за это не ответственна.
Если бы я смогла <не дописано.>
___
Так, установив дающ<его> (руку) и получающ<его> (желудок) — странно требовать руке от желудка благодарности.
___
Души благодарны, но души благодарны исключительно за души. Спасибо за то, что ты есть.
Всё остальное — от меня к челов<еку> и от челов<ека> ко мне — оскорбление.
___
Неужели эта кровность: дать <над строкой: естественность, подра-зум<еваемость> <не дописано.>
___
Неужели эта кровность, сстеств<енность>, подразумеваемость (для меня): дать неизбежно должна превратиться в какое-то чудо только из-за приставки <над строкой: из-за того что>: мне.
___
Неужели этот естеств<еннейший> из жестов: дать сразу должен превр<атиться> в моих глазах затмиться в моих глазах ложно-клас-с<ическим> пафосом <не дописано.>
___
Неужели эта кровн<ость>, естеств<енность>, подразум<еваемость> для меня дать, сразу должна для меня вырасти <не дописано.>
___
Неужели эта частность, малость, подразумев<аемость> (для меня) дать неминуемо должна сразу вырасти в какую-то гору из-за прис<тавки>: мне.
Разве мне так показ<алось> <не дописано.>
Дать, это вопрос не сердца, а прим<ер> хор<оших> привычек. Дать (всё, кроме души) — это не актив наш! Это не личность наша! Даже жизнь отдать за.
Дать, это как дышать. Когда челов<еку> не дают дышать — он мертвый.
Так <не дописано.>
<Три последних абзаца вычеркнуты одной линией наискосок.>
281
Дать, это не актив наш! Не личность наша! Не <слово не вписано.> Не выбор.
Как жизнь не есть отсутств<ие> смерти, так и личность не есть <не дописано.>
___
Дать, это не актив наш! Не личность наша! Не знак! Не выбор! Как жизнь не есть отсутств<ие> смерти, так и личность человека не есть отсутств<ие> зверства. Зверство не дать. Дать — корректность.
___
Дать, это отсутствие зверства
<Два последних абзаца вычеркнуты наискосок.>
___
Хлебу — увы — мы обречены до гроба, но благодарн<ость> оставим, оставьте.
___
Неприлично есть, когда другой голоден. Корректность — и некая солидарность желудков.
___
Дать, это не актив наш! Не личн<ость> наша! Не страсть! Не выбор.
Если бы мы давали кому мы хотим — мы были бы последние негодяи. Мы даем тому, кто хочет.
___
0, берущий, не обременяй нас своей памятью<!>
Его голод (воля!) вызывает наш жест (хлеб). Дано и забыто. Взято и забыто. О, особенно это! Никакой связи, никакого родства. Дав, отмежевыв<аемся>, взяв, отмежевыв<аемся>. Мы, дающий и берущий, осуществл<яем> в эту секунду как<ой-то> мир<овой> закон, некий жест мировой круговой поруки.
___
Хлеб. Этого не будет Там. И не будет следов<ательно> за не<го> «благодарн<ости>». Всё, чего не будет Там, не нужно уже и здесь. Принимая (давая) хлеб, оставим (оставьте!) за него благодарность.
282
Память о хлебе должна исчерп<аться> посл<едним> глотком в пищеводе
___
Хлеб — самоцель. Жест — самоцель. Без последствий.
___
Деньги странств<уют> через мног<ие> руки, стихи странст<вуют> через многие души (пока напишу!) — что же мое тогда?
___
Хлеб. Жест. Дать. Взять. Этого не будет там. Поэтому всё возн<икающее> издать и взять — ложь. Сам хлеб — ложь. Так будем же покорны <не дописано.>
Ничто, постр<оенное> на хлебе, не уцелеет. Опара наших хлебных чувств при хладной tо бессмертия неми<нуемо> опадет. Такие будем же замешивать.
___
Брать стыд<но>, нет — давать стыд<но>. (Вспомните, как Вы платите д<окто>ру!) И, если мы не стыд<имся> давать нищему, это доказ<ывает> только нашу носорогом обросш<ую> кожу.
Давать, это знач <не дописано.>
Нет, д<октору> не стыд<но> (часто богаче нас!) а вот нищему — стыд<но>.
<Три абзаца вычеркнуты двумя прямыми линиями.>
Давать, это знач<ит>: иметь больше, чем др<угой>, иметь всегда возможн<ость> его купить.
К счастью, этим стыдом даяния награжд<аются> только нищие (деликатн<ость> их дара!) Богатые ограничив<аются> стыдом д<окто>р<ского> визита.
МАЙ
NB! Это так прелом<ляется> в В<аших> глаз<ах>! (Люди обо мне и мире)
Нет, не преломляется: выпрямляется!
___
Будь я критик<ом>, т. е. имей я боль <не дописано>, я бы о своих Земн<ых> Прим<етах> отрезала<?>:
— «Поразительная легк<ость> в мысл<ях>!»
___
283
