ЗАПИСНАЯ КНИЖКА
1
1913—1914
№ 2
Записи о моей дочери.
II
26 го августа 1913 г. Ялта
В воспоминание дней когда мы вместе ходили к Лёвам, сочиняли жизнь французской метлоты, смотрели синематографических преступников и сыщиков, возвращались к освященному роковому окну, под церковную музыку, варили манну, перлу, патоку.
Лососина.
Эпиграф.
Ах, несмотря на гаданья друзей,
Будущее непроглядно!
— В платьице твой вероломный Тезей,
Маленькая Ариадна!
МЦ
Коктебель, 9?го мая 1919 г., воскресение (день нашей встречи с Сережей — Коктебель, 9-го мая 1911 г.— 2 года!)
Ревность — с этого чуждого и прекрасного слова я начинаю эту тетрадь.
Сейчас Лиля — или Аля — или я сама довела себя почти до слез.
Аля, ты может быть прочтешь это взрослой — и невзрослой, как я сейчас, и тебе будет странно и смешно и очень трогательно читать об этом маленьком, очень горьком горе, причиненном тобою, ребенком одного года мне (кому?), двадцати одного. Так слушай же:
Ты всё время повторяешь: «Лиля, Лиля, Лиля», даже сейчас, когда я пишу. Я этим оскорблена в моей гордости, я забываю, что ты еще не знаешь и еще долго не будешь знать, кто я, я молчу, даже не смотрю на тебя и чувствую, что в первый раз — ревную.
Раньше, когда я ревновала к людям, я не ревновала. Это было очень сладко и немного грустно. И на вопрос, ревнива ли я, я всегда отвечала: «К книгам — да, к людям — нет».
Теперь же в этой смеси гордости, оскорбленного самолюбия, горечи, мнимого безразличия и глубочайшего протеста, я ясно вижу — ревность. Чтобы понять всю необычайность для меня этого чувства, нужно было бы знать меня… лично до 30-го сентября 1913 г.
Ялта, 30-го сентября 1913 г., понедельник.
ВЫПИСКИ ИЗ ДНЕВНИКА
Москва, 4-го декабря 1912 г., вторник
Завтра Але исполняется 3 месяца. У нее очень большие светло-голубые глаза; темно-русые, но еще не черные ресницы и светлые брови; маленький нос; рот с фестонами (большое расстояние между ртом и носом); низкий — скорее четырехугольный, чем круглый — лоб: большие, слегка оттопыренные уши; довольно длинная шея (у таких маленьких это — редкость); очень большие руки с длинными пальцами; длинные и узкие ступни. Вся она длинная и скорее худенькая, tiree en longueur {Вытянутая (фр.)}. Характер у нее живой, подвижный. Она ненавидит лежать, всё время сама приподымается, очено замечает присутствие человека, спит мало. Подолгу сама с собой «разговаривает». 12-ти недель она весила 13 1/2 фунта.
Москва, 11-го декабря 1912 г., вторник.
Вчера Леня Цирес, впервые видевший Алю, воскликнул: «Господи, да какие у нее огромные граза! Я никогда не видал таких у маленьких детей!»
— Ура, Аля! Значит глаза — Сережины. Кстати, о Сережином и моем в ее наружности: глаза, лоб, уши, ресницы, уже в 3 месяца обозначившиеся брови — безусловно Сережины. Рот, нос и — увы! — форма рук — мои. Насчет носа я может быть ошибаюсь,— у нас обоих небольшие носы. Девочка, конечно, пойдет в Сережу. Я, маленькая, была очень крупная и круглая. У нее же всё в длину. Насчет лба я может быть сказала неверно — он, пожалуй, будет большим. Форма его —совершенно Сережина.
Вот. что приходится на день ее рождения в моих двух книжечках,— одной, подаренной мне Frl. Annie {Фройляйн Энни (нем.)} во фрейбурге, когда мне было 12 лет, и. другой из Weisser Hirsch {«Белый Олень» (нем.)}.
В книжке Frl. Annie:
5. September
Kein Stern ja strahlt, wenn Sonnenschein
Die Pfade durchs Gefild umlacht;
Es muss auf Erden dunkel sein,
Wills! schauen Du des Himmels Pracht.
G. Pfarrius
{5 сентября
Ни одна звезда не светит,
Когда солнце заливает долины;
На земле должно быть темно,
Если ты хочешь видеть великолепие небес.
Г Пфарриус (нем.)}
18. September (день ее имянин — и рождения по новому стилю)
Volkes Stimme — Gottes Stimme!
Wahr ist Eines: tauben Ohren
Gehen beide meist verloren
Donnern sie nicht wild im Grimme,
A.I.v. Tschabuschnigg
{18 сентября
Глас народа — глас Бога!
Истина в том, что глухие
Не слышать ни того, ни другого
До тех пор, пока они не загремят в буйном гневе.
А. И. фон Тшабушниг (нем.)}
— Вот так поэт! И довольно нелепое изречение.
В книжке «Gedenke mein» {Думай о себе (нем.)}
5. September
Wenn Andre vieles um den Einen tun,
So ist’s auch billig, dass der Eine wieder,
Sich fleissig frage, was den Andern nuhzt.
Goethe
{5 сентября:
Если кто-то много делает для другого,
Было бы справедливо, если бы этот другой
В свою очередь старательно расспросил первого,
Какая ему в этом польза.
Гете (нем.)}
О, grosser Goethe! {О, великий Гете (нем.)} Ты мог бы сказать лучше! Одно слово «fleissig» {«прилежно» (нем.)} кэн сншл стоит
Дальше:
18. September (день ее рождения по новому стилю)
So leise weht ein Luftchen kaum,
Dass nicht davon der Epheu schwankte,
Und doch, der Sturm bricht nur den Baum,
Doch selten sine Epheu ranke.
{18 сентября
Плющ колеблется
От самого легкого дуновения ветерка.
Но даже буре редко удается оторвать
Его цепкие побеги от дерева (нем.)}
(Без подписи)
Это лучше других, но в общем всё —средне.
Теперь я буду загадывать по «Mustersammlung» Schwab’a. {«Собрание образцов» Шваба (нем.)}
1) Будет ли внешнее иметь влияние на ее внутреннее и как?
«Das Gefundne dann vernuchen’». Jacobi {«Найденное — позже проклинать». Якоби (нем.).}.
2) Чем она будет руководствоваться в своих поступках?
«О Retter, Retter, komm geschwind!». Burger. {«О Спаситель, Спаситель, приди скорей!» Бюргер (нем.)}
3) Будет ли в ней незнакомое нам с Асей чувство морали? «Nur den Sklavensinn, der es verschmaht». Schiller. {«Только раболепие отвращает». Шиллер (нем.).}
4) Как она будет смотреть на ложь?
«Mit sichern Schritten hin». Hagedorn. {«Туда — уверенными шагами». Хагедорн (нем.).}
5) Что она будет больше всего любить в жизни?
«Mit Freuden musst Du Leide tragen». Seidel. {«Ты с радостью должен нести страданья». Зайдель (нем.)}
6) Ее призвание?
«So tief hinab, so hoch hinan». Ziegendorf. {«Что низ, на дно, что снова вверх — пути равны». (нем.).}
7) Ее отношение к людям?
«Recht in Dir gestillet werden». Tersteegen. {«Право на утешение — в тебе». Терштеген (нем.).}
8) Будет ли она понимать людей?
«Liebe kann nicht untergehen». Jakobi. {«Любовь не тонет». Якоби (нем.).}
9) Будет ли у нее раздвоение?
«Was frommt es, wenn ich Dir den Wunsch verhehle?. Tieck. {Что пользы в скрытом желании?«». (нем.).}
10) Будет ли у нее обожание?
«Ein Recht auf jeden bubschen Mund». Novalis. {«Право на каждый мальчишеский рот». Новалис (нем.).}
11) Будет ли она красавицей?
«Im letzten Hauche trunken » Аппеttе von Droste-Hulshoff. {«Последним вздохом выпит». Аннетте фон Дросте-Хюльсхофф (нем.).}
12) Отношение к сказкам?
«Ich lasse meinen Freund zuruck». -?- {«Я оставляю моего друга». (нем.).}
13) Ее любимый образ женщины?
«Das lebensfrohe Spiel». {«Жизнерадостная игра». (нем.).}
14) Мужской образ?
«Sein entehrt Geschlecht». {«Его бесчестный род». (нем.).}
15) Ее главная ошибка?
«Begierden in mirbrausen,
Nach Ruh die Sehnsuchtschreit». {«Желания во мне кипят, об отдыхе мой крик тоски». (нем.).}
16) Ее первая любовь?
«Retten sich in ihrer Flut». {«Спасись в ее пучине». (нем.).}
Итак; она будет искать и проклинать найденное (неудовлетворенность); к людям идти всегда за помощью; будет рабом своих чувств и презирать мораль; прямо идти на ложь; любить свое страдание; знать падение и подъем; искать утоление в людях и любя понимать их; будет чувствовать право на каждые красивые губы; будет красивой лишь в минуты высшего подъема; из-за сказки оставит друга; ее любимое в женщине будет радостная игра с жизнью, в мужчине — ihr ganz entehrt Geschlecht (!); {«их бесчестное племя». (нем.).} ее чувства — верней, желания будут пламенны, и даже тоска ее будет криком; в первой любви она будет спасаться.
_____
Какая-то безудержная душа! Во всяком случае скорее моя, чем Сережина. Но я ей такой не желаю.
Москва, 12-го декабря 1912 г., среда.
Пра сегодня в первый раз видела Ариадну.
—«Верно огромные у нее будут глаза!»
—Конечно, огромные!
Об Але: говорю заранее — у нее будут серые глаза и черные волосы. Сейчас ее волосы цвета моих, а глаза синие, самого настоящего синего цвета.
Она, конечно, будет поразительным ребенком.
Москва, 19-го декабря 1912 г.
УАли за последнее время очень выросли волосы,— на голове уже целая мягкая шерстка. Завтра у нас крестины.
Далее три листа оставлены незаполненными.
Феодосия, 12-го ноября 1913 г., вторник.
Але 5-го исполнилось год два месяца. Ее слова:
| ко -— кот раньше «ки» | ку-ку |
| куда — куда, где | тетя |
| Лиля | Вава — Ваня |
| мама | |
| няня | |
| папа | |
| «па» — упала | |
| «ка» — каша | |
| «кука» — кукла | |
| Аля | |
| «мням-ням» | |
| «ми-и»- милый |
Всего пока 16 слов, вполне сознательных, изредка говорит еще «ува» — лева.
У нее сейчас 11 зубов.
Она довольно хорошо ходит одна, хотя еще побаивается: прижимает к груди обе руки. Ходит быстро, но не твердо.
В Левиной комнате есть арка с выступами, на одном из которых сидит большой синий с желтым лев — подарок Эвы Адольфовны и Петра Н иколаевича. Аля проходит, держа в руке другого льва из целлулоида — маленького, подарок Веры.
— Аля, положи леву к леве!»
Она кладет маленького между лап большого и на обратном пути вновь берет его.
— «Аля, дай леву папе!»
Она подходит к Лёве и протягивает ему льва.
— «Папа! Папа! На!»
— «Аля, ку-ку!»
— «Ку-ку!»
— «Кто это сделал? Аля?»
— «Аля!»
— «Аля, дай ручку!»
Дает, лукаво спрятав ее сначала за спину. Это у нее старая привычка — еще с Коктебеля.
Она прекрасно узнает голоса и очаровательно произносит «мама» — то ласково, то требовательно до оглушительности. При слове «нельзя» свирепеет мгновенно, испуская злобный, довольно отвратительный звук — нечто среднее между э и а — вроде французского «in».
Интересно то, что она уже произносит букву р — не в словах, но в отдельных звуках.
Еще одна милая недавняя привычка.
Сережа всё гладит меня по голове, повторяя:
— «Мама, это мама! Милая мама. милая, милая! Аля. погладь!»
И вот недавно Аля сама начала гладить меня по волосам, приговаривая; «Ми, ми’» — т. е. «милая, милая!»
Теперь она так гладит всех,— и Лёву, и Волчка, и Кусаку, и няню — всех, кроме Аси, которую она злобно бьет по шляпе.
Меня она любит больше всех. Стоит мне только показаться, как она протягивает мне из кроватки обе лапы с криком «на!». От меня она идет только к Сереже, к няне — с злобным криком.
В общем она веселая, страшно живая, с великолепной памятью, лукавая,— вся какая-то сияющая.
Упряма, но как-то осмысленно,— и совсем не капризна.
Кота она обожает: хватает его зачто попало, при виде или голосе его радостно кричит: «ко», поднимает его за загривок на воздух, старается на него наступить. Все животные для нее «ко».
Следующая запись сделана корявым детским почерком:
АЛЯ
12-го ноября 1913г.
ФЕОДОСИЯ
1 г. 2 мес. неделя
Сейчас она сидит у меня на коленях и дает бумажку со спичечной коробки: «на!».
Вчера вечером, когда я заходила к Редлихам за чаем для Сере-жи и Аси, Эрнест Моритцович сказал мне: «Хотите, я Вам расскажу новость?» — «Какую?».— «Ваша дочка танцует. Ее сегодня приносила к нам на минутку Аннетта — и представьте себе: она танцевала! Прямо по-настоящему танцовала! Это было так трогательно!»
(Сейчас она изо всех сил кричит за дверью: «Мама! Мама! Мама!»)
С виду ей можно дать полтора года и больше. У нее бледное личико с не совсем еще сошедшим загаром. Глаза — огромные, светло-голубые. Брови темнеют.— «У нее будут соболиные брови!» сказала Пра, когда увидела ее после 2 мес. разлуки. Ресницы очень длинные, густые и темные. Рот — небольшой, узкий, изогнутый — мой. Hoc — «обыкновенный» (как пишут в газетах, разыскивая преступника.) Волосы — по выражению Аси — «пегие»: на затылке русые, спереди льняные, но у корня — русые везде. Подстриженная чолка не отделяется цветом от лба. Сзади волосы длиннее, в общем они до вольно твердые и очень густые.
Дней пять тому назад мы гуляли с ней вечером при луне. Нужно было видеть, как жадно она на нее смотрела. Какой великолепной игрушкой она ей должно быть казалась! Я нарочно повертывала ее колясочку «лицом» к луне.
О ее глазах: когда мы жили в Ялте, наша соседка по комнатам — опереточная певица часто повторяла, глядя на Алю: «Сколько народу погибнет из-за этих глаз!»
И здесь, в Феодосии,— один художник — анархист — безумец — очаровательный, самовлюблённый, самоупоенный, резкий, невозможный Prevost — француз, родившийся в Алжире — сказал мне, только что познакомившись: «Вчера я видел Вашу дочь. Какой прелестный ребенок! И какие у ней глаза! Сколько я ни смотрел, я никак не мог охватить их взглядом!» —
На левом поле, поперек страницы, напротив последнего абзаца ремарка, сделанная позднее:
Этот самый Prevost оказался прохвостом, проклинающим нас с Асей. 11-го марта 1914 г.
