ЗАПИСНАЯ КНИЖКА
4
1917—1918
20-го сент<ября> 1917 г.
— М<арина>! Это не твой муж, это чужой, а он муж таких женщин у к<отор>ых нет детей и к<отор>ые вовсе не замужем.
___
(Влюбленно): Ты такая мать, что у меня волосы дыбом становятся!
___
За последней горой
Где жил маленький юноша.
Он в день имянин
Всё помнил молитву ангелов,
(А знаешь, почему мальчик заплакал? Он не знал, что он в св<оем> месте, с ним всегда случалось, что он попадал к Бабе-Яге!)
241
Ангельский час.
Молитвы. Горы.
Степи, где жил
Христос прекрасный.
Забывает о своем царстве
Молодой государь
Которого звали:
Император первый.
Граф молодой,
Который ходит
В голубом плаще.
___
Вскоре ангелы прилетели
В прекрасное гнездо
Иисуса Христа.
В село, где Христос был маленький.
Христос лежал,
Ничего не понимал
И всё улыбался.
___
В месяц второго февраля
Родился маленький мальчик,
Которого звали
Иисус Христос.
Вскоре он вырос большим
И все превращался в лучшего ангела.
Но мальчик всё возмущался:
Ну зачем я ангел?
Был я мальчиком —
А это лучше!
___
В горах забытых — море. Ехал маленький товарный поезд с паровозом. Паровоз гудел на всё царство, но царь на это не возмущался, а всё любовался.
Огонь горел, темнота была ужасная, рельс было не видно, а поезд всё гудел.
——
Бог, когда ещё был маленький, спасал всех людей: Марину,Ариадну, всех знакомых и незнакомых, он всех знал тогда и не знал.
___
В комнату два раза приносили самовар. Но Иисус Христос этому не был рад, он больше всего на свете Иисуса Христа, любил какао.
___
Мирная / людская
— Ты не мирная девушка, а людская. П<отому> ч<то> ведь в тебе есть кости, а у Бога — один дух.
——
(Слушаю в чуж<ом> дворе шарм<анку>). М<арина>! Я люблю тебя — с грустью.
_____________________________
Москва, 23-го сент<я6ря> 1917 г.
— Дорогая Ася! Нежная судьба горит в прекрасном золотом амине (аминь). Как нежно улыбается лицо! Ангельская точность. Всё темно, замерли прекрасные глаза человека и заснули. Но когда глаза проснутся, в тихих ночах,— человеку надоедает и он читает книгу. Звезды, небо нежно вздыхают на человека. Ангельская инородная степь, она уже далеко — семь верст! И горят иконы, как будто они поют. И все в разноцветных перьях горят дорогие ночи. И встречают эту даму с одним прекр<асным> челов<еком>, к<отор>ого зовут — я еще пока не знаю — как. Они идут в прекрасный город. Небеса прозрачные. Ангельская речь всё темнее и теплей.— До свиданья.
___
242
Никодим,
Сижу на вокзале и совершенно не знаю, что Вам скажу. Проходя мимо Иверской, я перекрестилась. Меня сейчас нет, есть Вы и Ваше отношение к тому, что я сейчас скажу. <Не окончено.>
— (М<арина>! Мне всё кажется, что я уродом выросла. Губы мне как-то не нравятся. Может, зеркало пыльное,— оттого так?)
_____
В прекрасных темных его глазах, в прекрасных темных его волосах — золотые перья. И он в красной курточке ходит по ночам, и в черных — или голубых — панталонах. Он настоящий художник, живет в училище. Она с ним познакомилась в одном месте, она была на почте, видит мужчина стоит.— «Как зовут Вас?» — Ася.— Потом они всё другие слова говорили. Но как у этого человека загорелись глаза! Волосы почернели, как у цыгана! Они пошли домой.— «Уж не заблудимся ли мы?» Но они никак не могли заблудиться, п<отому> ч<то> дорога была волшебная. Если в канаву попадут,— вода высохнет, если змея поползет,— всё загорится на змее: глаза, кожа, и станет змея — большим дымом. Когда вечер настанет, они всё ходят по прекрасным местам, пишут стихи — разноцветные бусы. Когда вечер пройдет, они идут в сад, идут дальше, в реке покупаются, выдут чистыми, оденутся в прежнюю одежду: он в свою синюю курточку с черными панталонами, она в голубое платье с синими бантами. Они потанцовали в церкви и повенчались. Там так удобно было танцевать.— Все с ними! Все с ними! — Танцуют. Темно и тепло. Дети их сидели и пели и махали маленькими руками своими в браслетах.
___
(Гуляя) Моя самая прекрасная жизнь — молния.
___
26-го сент<ябpя> 1917 г.
Я: «А кого не пустят в рай?» —- Негров и сестер милосердия.
___
Рыцарский проезд
Когда рыцарь поехал к себе домой, он отпер свой прекрасный замок. Было темно и тепло, окна блестели, ожерелья висели. Чудесные глаза его заникли и заснули.— Прощай! сказал Димитрий-царь.
___
243
26-го сент<ября> 1917 г.
Осень сгорела и небесное царство — впереди. С осени падают листья, дети их собирают по горам. Они очень любят ходить по стенам крепости. Матери думают о своих прекрасных снах и вздыхают, а дети думают о деревьях и очень любят свою жизнь.
___
С короной мать сидела,
Младенца она качала.
На стенке голубоватой
Висела Божия мать.
И пела она так тихо,
Ребенок все время спал.
Красивый вдруг господин
вошел
В шляпе с закрытыми перьями.
И в руках — с цветами.
А мать не замечала его
И всё пела.
Нагнув голову,
Она играла в карты.
А он всё кланялся
и говорил:
— Знаю, знаю кто ты!
___
Прекрасный порох горел.
Над огнем сидел юноша…
___
—Там стоял большой берег, над ним — стена известочная. И известки всё падали, и страшный шум был, точно куры дерутся.
___
— Я сказала бы: «здравствуйте». И перекрестилась. А Бог сказал: «Ну, А<риадна> С<ергеевна>, пока ложитесь спать, а когда встанете, я подарю Вам сияние, к<отор>ое у меня над головой.» Я сказала «спасибо», разделась и легла спать.
___
Несколько раз.
___
30-го сентября 1917 г.
— М<арина>! Я раз сказала Андрюше:
— <А<ндрюша>! Мы торфом топим!» А он сказал: «Как „тортом“»?!.»
(Разг<овор>) — А что если бы меня в детс<тве> украли цыгане.
Возм<ущенно> и жалобно) — «Тебя бы цыганка кормила своей цыганской грудью, в к<отор>ой совсем молока нет!»
244
Часто вижусь с Т<аней>. Она получила твое письмо и, кажется, тебе уже написала. Мы с М<ироно>вым и Алей однажды зашли к ней, я сидела на ее сундуке, у окна. Сундук покрыт зеленым плэдом, на столе мои книги. М<ироно>в рассказывал о базарах в Иркутске, Аля играла с ленточками, к<отор>ые ей подарила Т<аня>, я в тоск <не дописано>
Ноябрь 1917 г.
Аля, глядя на первый рассвет:
— М<арина>! Знаешь, как это назыв<ается>? Утренняя ночь!
___
МОЛИТВА АЛИ во время окт<ябрьского> восст<ания>
(Так молилась и потом при мне:)
Спаси Господи и помилуй: М<арину>, Сережу, Ирину, Любу, Асю, Андрюшу,. офицеров и не офицеров, русских и не русских, франц<узских> и не франц<узских>, раненых и не раненых, здор<овых> и не здор<овых>,— всех знак<омых> и незнакомых.
___
1-го дек<а6ря>:
Меня сон накормил!
___
(В кухне, разгляд<ывая> в кухне потолок, оклеенный газетами:)
— Вон мухи ползают по Русским Ведом<остям>, по Съездам…
___
Черная ночь — буйная,
Ветер будет — всегда.
В темном прекрасном доме
Сидели Марина и я.
___
Любовь моя нежная, сладкая,
Я нежно искала тебя.
Но ты не сказала ни слова:
Тихо любила меня.
245
___
8-го декабря 1917г.
Я когда-то в детстве
Смотрела, как играют
Дети на дворе.
А теперь смотрю я
На тебя.
___
Смотрела в нежные глаза,
Смотрела в дальние пути.
___
В два часа ложусь я спать.
Смотрю в окошко перед этим.
Там дети кланяются, смотрят,
Тем расцветает бузина.
___
Бузина растет
И никто не рвет
Она радуется
Своим воздухом.
___
Церковь звонит,
Церковь Божия.
Там облака плавают
Там небо дуется,
Надувается.
Там все смотрят
на Бога
Жалостными лицами.
___
Надену я белое платье,
Со свечкою красной пойду,
Пойду в свою церковь любимую
И буду там Бога молить:
— Подай же мне, Боженька милый,
Подай мне скорей жениха.
Жених мой пусть будет высокий,
Высокий — без бороды!
Глаза у него темно-карие
А брови его — чернобровые.
Мне Бог отвечает: — «Гм. Гм.»
___
М<арина>! Я тоже выберу себе мальчика, к<отор>ого зовут Сережа. И мы вместе вырастем и обвенчаемся.— А Миронов? — А М<иро>нов так останется.
— М<арина>! Как же я выйду за него замуж? Когда я вырасту, он совсем уже будет старый. А вдруг его уже совсем не будет, когда я вырасту? —
246
16-го дек<абря> 1917 г.
Зеленого цвета глаза.
Чьи-то глаза смотрели
Осторожно и тихо
В какую-то сильную ночь.
___
Сильный ветер — или вечер.
Вечные глаза.
Надоедливый наш грохот.
— Бедное дитя!
___
Спят глаза. Сегодня вечер.
И сегодня — ночь.
Я увижу нежный пламень,
И скажу: вот, вот…
___
Сильный ветер
Сбившись с ног
Вошел ребенок
И заплакал горько он.
Он сказал: — «А я замерзший,—
Можно жить у вас?»
___
В тот вечер, который остался,
Я долго смот <не дописано>
___
Стихи Антокольскому.
Семнадцатый век. Тихий раз.
Сижу у окна с папиросой.
Смотрю на огонь, на огонь,
Хочу поиграть, поиграть.
___
На половину века я смотрю и вижу тихий свой огонь. Хочу бросить еще немножко угольков, или посмотреть лебедей, как за ними маленькие перышки плавают и лодки их. «И правда чудесные птицы», спросила она — его.
247
ЯНВАРЬ 1918 г.
А<нтоколь>скому.
Вы тихий, лучший человек.
Вы всех людей любезней.
У Вас и груди светло, легко.
Лучи упираются в Вашу грудь,
Вы глядите на них и думаете,
Какие стихи Вам писать.
Вы любите, верно, темные ночи,
Белые звезды.
Вы видите летний сад…
___
Мне.
Саламандры танцуют,
А Марина думает:
— Как хорошо жить в огне!
___
10 янв<аря> 1918 г. Судьба (Ю. З.)
Мы Bаc не видели,
Мы Вас не видели,
Про Вашу судьбу мы пишем.
Судьба светлая,
Судьба нетемная,
Ночью еще светлей.
У Вас глаза темные,
У Вас глаза темные,
Мы с мамой думаем так.
Наверное Вы знаете
Немножко про старину.
Ваша прекрасная голова — черная. (Поставим точку.) Этот год холодный. Вы его не сможете терпеть, как моя мама. Вы любите своих друзей, Вы любите небо — такое нежное сейчас, и как поезд гудит — ласково, (но он уже кончил) Вы наверное немножко положи на звезду. Вы видите ночью прекрасных ангелов, которые несут Вас и целуют Вам руки.
Вы войдете и скажете. «Здравствуйте, скажите мне имя, и не знаю.» — Мы скажем: «Марина, Аля.» Марина будет Вам отвечать ласковые слова.
Темная ночь,
Закрытые занавески,
Лампа горит,
Вошел человек.
И отвечает ему А<нтоколь>ский:
— Что Вам нужно? —
— Мне ничего не нужно,
Я пришел к Вам в гости,
Разговаривать c Вами.
Голосом звонким
Говорит А< нтоколь>ский:
— Что Вы нам скажете?
— Я скажу Вам про мою
Точную жизнь.
___
ЖИЗНЬ.
Я живу в большом каменном доме. Мой самый верхний этаж, и окно с красной занавеской. Ночью горит лампа. Если Вы подымете голову, Вы увидите меня. Тогда Вы пойдете на верхний этаж, войдете в комнату и поцелуете меня. (А< нтоколь>ский улыбается.)
— Как морская звезда жила, как она дышала, как плавала,— всё Вам скажу.
248
