ЗАПИСНАЯ КНИЖКА
6
1919
Запах — из распахнутой двери кафэ — кофе — ванили — сигары — каких-то печений кажется.
Вы думаете мне захотелось зайти в кафэ, пить и есть? — Нет — слезы на глазах! — целовать.
___
Я доблестно выдержала 2летний abrutissant {огрубляющий (фр.)} режим картошки. Но кто знает, если бы я ела мясо, не была ли бы я еще веселее и «гениальнее».
(Ставлю кавычки для тогб, чтобы не поставили их — вы!)
___
Я так чувствую — в что — кому (физически на этот раз) — нужно! Але и Сереже напр<имер> жиры (у обоих дарование — таять, как свечи!), мне мясо (концентрированная энергия!) и яблоки (еще немножко веселья!)
___
Человек, меня не любящий, для меня — загадка. Вместо того, чтобы ненавидеть, задумываюсь (разглядываю.)
___
Никакая вторая встреча с человеком (ибо всё дело во второй!) для меня не сравнится с чувством, с каким перечитываю — час тому назад сгоряча написанные — сгоряча совсем забытые — стихи.
___
Если бы всё то, что я отдаю мертвым на бумаге, я отдавала бы живым в жизни, я была бы безобразна (упорствую!) и сама просила бы посадить меня в сумасшедший дом.
___
Иоанна д’Арк — страсть к простонародным заставам с их чахлыми кустиками, монастырями и фабричными трубами — Казанова и Лозэн — восторг от книжной пыли на пальцах — как женщина я НЕ МЫСЛИМА, как поэт — только естественна.— И это мое — (я слишком долго отрекалась!) — раз навсегда — единственное мерило!
___
385
29-го июля, воскресение {В действительности: понедельник}.
Когда другой — X, У — не знает числа или пугается в улицах (не знаю чисел и путаюсь в улицах), я воспринимаю это, как беззаконие, ибо всё назначение его — X, У — быть календарем и справочником.
___
Я хотела бы окружить себя исключительно знатоками своего дела, чтобы каждый съел по своей собаке — и основательно съел! Так: знатоками в деле фарфорном, в деле ружейном, в деле планетном,— поклонном — танцовальном — цветочном — морском — военном! — военном! — военном! (чтобы знал счет пуговиц и разновидность всех погон на всех мундирах мира) — языковедами — камергерами — лакеями — цыганами — конюхами — музыкантами — и т. д. и т. д. и т. д.
Я проводила бы с ними всё время, когда не пишу, брала бы одного с собой в цирк, другого за молоком, третьего продавать на Смоленский, с четвертым беседовала бы во время стирки, с пятым подороге за обедом, с шестым — все они старики — моя голову, седьмой бормотал бы над моим изголовьем, когда я засыпаю, восьмой встречал бы меня при моем пробуждении фразой: «»А в 1465 г.— близ Валенсии — в местечке «Santa — неведомо что», первым поваром герцога Неведомо-Кто был испечен пирог с неведомо-чем, испробовав ко <не дописано> первый <слово не вписано> Его Светлости воскликнуть изволили» и т. д.
Все бы они жужжали вокруг моей головы, как огромные шмели, а голова бы умнела, и я писала бы замечательные пьесы, удовлетворяя строжайшим требованиям: и астронома, и полководца, и учителя фехтования, и повара, и присяжного стряпчего, и акробата, и магистра богословия, и гербоведа,— и садовника, и морского волка и ф и — и —
Только одного знатока своего дела мне бы не было нужно: — Поэта!
___
Вчера — на Арбате — 16летняя.
Высокий рост — с меня — широкоплечая, ловкая, самоуверенная, розовая шелковая шапочка, розовый бант в косе, коса черная с тяжелым завитком, непромокаемое пальто, плотные ножки, желтые сапожки, из-под пальто синий с белым край матросской — добрых старых
386
времен — шевиот! — юбочки, юбочка до колен, походка бравая, стройная, несмотря на плотность — полет.
Иду за ней.— Равняюсь.— Задумываюсь — Опережает. Гляжу на себя: — долго описывать,— но — не то, уж потому не то, что юбочка не до колен — и быть не может!
И вот я, всегда опережающая всех (о женщинах не говорю!) вошедшая своей быстротой почти в пословицу —- без грусти, но и без радости присутствую при том, как, несмотря на некоторые мои усилия, 16летняя — опережает.
___
Соблазнительно только ояно: делать судьбы, быть Судьбой. Творить имена — безымянно.
Le grand Anonyme, le grand Incognito. {Великий Аноним, великий Инкогнито (фр.)}
___
Королей я могу любить только с площади (он — на коне, я, преклонив колено).
На одном уровне (дворцового паркета напр<имер>) они несравненно ниже ростом.
А так как ни один король не может вечно сидеть на троне и ни один придворный не может вечно стоять на коленях — неизбежно получались бы следующие огорчительные диалоги:
— «Ваше величество, я думала — Вы выше!»
— «Придворный наш поэт, мы думали — Вы ниже!»
И кончилось бы хуже, чем у Фридриха Великого с Вольтером!
Я могу только умирать за Королей, или жить — ими — мертвыми, жить во имя их — живых — нет, не могу!
___
От Господа — к Гению: вот
Порядок престолонаследья!
Это по чести и по совести. Остальное: Традиция, Бурбонские лилии, Наполеоновские пчелы (без Наполеона!) — и даже смерть вот этих пчел и лилий — так —(как Борис говорил об Асе!) — 1001?ый наряд Принцессы!
___
387
О хамстве своей природы:
Никогда не радовалась цветам в подарок и если покупала когда-нибудь цветы, то или во имя чье-нибудь (фиалки — Парма — Герцог Рейхштадтский и т. д.) или тут же, не донеся до дому, заносила кому-нибудь.
Цветы в горшке надо поливать, снимать с них червей, больше пакости, чем радости, цветы в стакане — так как я непременно позабуду переменить воду — издают отвратительный запах и, выброшенные в печку (всё бросаю в печь!), не горят.
Если хотите мне сделать радость, пишите мне письма, дарите мне книжки про всё, кольца — какие угодно — только серебряные и большие! — ситчику на платье (лучше розового!) — только, господа, не цветы!
___
Страсть к цветам (прекрасно-бесполезному!) признак расы: Аля, Сережа. Аля, 4 л., просила себе на день рождения резеду, а Сережа никогда не мог пройти равнодушно мимо цветочного магазина (Господи, зачем я об этом пишу?!) и всегда мне дарил цветы, и я им всегда дарила — Сереже и Але.— И лучше бы я умерла.
Я слишком груба для Али: здоровьем своим груба. Тело не сочувствует.
___
Мои пьесы никогда не будут играться. Червоный Валет — Метель —Приключение — Фортуна — Каменный Ангел — теперь Конец Казановы…
Один общий голос: «Где актеры?! Ведь для того, чтобы играть Ген-риэтту — играть Лозэна — играть Казанову — играть Королеву.. Вот Розанэтту можно найти, камердинера у нас сыграл бы такой-то — но герои? Кто у нас Казанова? Качалов? — О-о! — Такой-то? — О-о… Вот если бы Х был помоложе, он пожалуй бы сыграл Лозэна,— впрочем… Ах, какая есть актриса в Вене — Z — Вы не знаете? Вот Генриэтта! — А какая Мария-Антуанэтта — Y — Вы не знаете — в Мюнхене! А Моисси — какой Лозэн!» — и весь перечень имен французских, немецких, австрийских, польских, всех, кроме русских — актеров! — Сразу 5 Лозэнов — дюжина Генриэтт — дам из Метели — Антуанэтт — Казанов — но всё это с одним условием: конечно не в России.
388
Если бы мои собеседники были несколько дальновиднее, они бы продолжили:
— «Та же история, что с Вами. Кому Вас здесь — в Москве 19-го года — любить? Вот был такой — Вы не знаете — Prince de Ligne — как он бы Вас любил! — A Alfred de Musset! — A Andre Chenier! — А вся плеяда эмигрантов! — А молодой Шопен! — А старый Бетховен! — А Х — а У —aZ»…
Словом, вся «заграница» — по ту сторону Леты!
___
«Конец Казановы» — скачка с препятствиями. Казанова —- широким жестом — указывает в окно на свою звезду — Венеру (В каком часу всходит Венера в июле?) — Сенокос и цветущие розы. (Бывает ли это вместе? — Да еще в июле? — А вдруг — окончательная паника утопающего — в Богемии трава в парках на вес золота?! —) Сажают ли за один стол Принца Ангальт-Кетен и домашнего капеллана? — Как узнать что-нибудь об этом Ангальт-Кетен? Вдруг он был гений, а я, ничего не зная о нем, делаю его манекеном.
Я уж и так было чуть ли <не> совершила кровосмешения, заставив Кн<ягиню> де Клари (дочь кн<язя> де Линя,— о ней — только ее имя — упомянуто в appendice {приложение (фр.)} к VIII т. Казановы) влюбиться в Кн<язя>де Линь (отца).
Слава Богу, под руку — совершенно случайно — попалась история гр<афини> Потоцкой (жены сына кн<язя> де Линь), где это выяснилось,— а если бы не попалась?
— И лавирую — лавирую — лавирую — беру чутьем там, где могла бы брать знанием, пищу и сомневаюсь — и не у кого спросить — где ты, знаток охоты в Богемии? — Церемонимейстер сиятельных замков? — «Мастер по части» менуэта — и т.д.— и т.д.— и т.д.—
— Вот когда мне <не дописано>
— Статович! — Вот я опять вернулась к Вам, дорогой Алексей Александрович. Тогда, в марте, я шла к Вам за любовью, сейчас, в июле, за этикетом, и оба раза моя голова опускалась Вам в ладони,— тогда, чтоб погладили, сделали счастливой, теперь, чтоб сделали умной.— Алексей Александрович,— как прелестно и легко звучит Ваше имя! — Алексей Александрович, не сердитесь, я и не уходила от Вас, я дышала тем
389
воздухом, которым дышали — Вы: Лозэн, Мария-Антуанэтга, менуэт — это всё Вы и Ваше, и если я сейчас прихожу к Вам, как к arbiter elegantiarum {законодатель вкуса (лат.)}, то может быть, чтоб еще лучше — безукоризненно! — «по Стаховичу» преподнести Вам — свою любовь!
Но если Вы мне скажете, что дама ни в коем случае не должна целовать у мужчины руку, я ее всё-таки поцелую!
___
Иосиф И — на вопрос, кому он отдает предпочтение: англичанам или американцам:
— «Mon metier a moi, c’est d’etre royaliste!» {«Моя профессия — быть монархистом» (фр.)}
___
— «Courtisan, Sire, —jamais! Mille fois mieux — courtisane.»
— «Pour m’avoir, Madame, pour premier de Мщs courtisans.»
{— «Придворным, Ваше Величество,— ни за что! В тысячу раз лучше — куртизанкой.»
— «Чтобы я, Чударыня, мог стать первым из Ваших придворных» (фр.)}
(Воображаемый диалог с Людов<иком> XV)
___
Православие — монархизм — так серьезно, что готова умереть, но не так серьезно, чтобы среди серьезнейшего из разговоров со столпом монархии или столпом православной церкви, улыбнувшись, внутренне не сказать себе: «Столб!»
___
Моя любовь в политике — Пуришкевич. — Ибо над его речами воззваниями, возгласами, воплями я сразу смеюсь и плачу.
(Когда-то, 14 лет, покупала на Вербе резиновые морды — подави те, высунется язык — с его именем.)
___
Хотеть, чтобы другой съел — любовь.
(С<ережа> — Аля.)
___
Мечтаю о Сонечке Голлидэй, как о конфете: верная сладость.
___
390
Никто так не презирает честной женщины — как честная женщина. <3ачеркнуто карандашом вертикальной линией.>
___
Аля, в Зоологическом:
Марина! Игольчатый дождь!
___
По ночам долго не могу заснуть от мысли: что бы я делала, после 93 года, в полный разгар преданности и поклонения Ancien Regime {королевскому режиму (фр.)} — с неудержимо растущей во мне любовью к Бонапарту и его гренадерам?
И что — еще хуже! — я бы делала потом, после свержения Наполеона, в первые дни Реставрации?!
Ведь те, кого я любила, вернулись! Но ведь Тот, кого я любила, свержен!
— Зная себя, знаю: Бонапарта я бы осмелилась полюбить в день его гибели, Бурбонов разлюбить — в день их торжества.
А верней всего погибла бы — в полном пылу любви и преданности — на Грэвской площади — за крики «Vive Ie Roy!»{«Да здравствует Король!» (фр.)} (Кричала бы через У!)
___
Слышала сейчас в Зоолог<ическом> Саду кошмарный рассказ какой-то няньки, о том, как отец (ее хозяин) застрелил — чистя револьвер — свою 6летнюю дочь.— «И такая умница была, как старая. Ляжет на пол: „Папочка, глядите, я маленькая, мне и гробик нужен небольшой!“»
___
Я, пишущая о Prince de Ligne — на чердаке.— Какая тема для самого Prince de Ligne!
___
Prince de Ligne воспринял бы меня, как чудесный и неправдоподобный анекдот, который бы всем рассказывал, Казанова — как поэму Тасса, которую вытвердил бы наизусть.
— У Лозэна бы меня вырвали из рук — женщины.
___
391
— «Что закаменел? Глаз что ль не видал?» (Один солдат другому при нашем проходе с Алей.)
___
Все люди в любви делятся на: faire sans dire et dire sans faire {делать, не разговаривая, и разговаривать, не делая (фр.)}1 (я.)
И непременно надо — чтобы любовь не вышла болтовней или зверством — распределить роли — именно так.
___
Боже мой! в Простое состукиванье двух слов в и какие кладези премудрости!
Напр<имер>: слово — и слава. (Продолжение опускаю.)
___
Beranger — Murger — Chatterton — Gilbert — etc.— etc.— etc.— все великие сыны великой Богемы — моя совесть спокойна: был и у меня свой чердак!
___
Новые башмаки: высокие, крэм, с черным лаковым ободом, на черной шнуровке — дамские — первые в жизни! — полученные мной от солдата в обмен на 1) цинковую ванну, 2) детскую поломанную коляску 3) несколько безногих кресел 4) безногий стол 5) остов кровати etc.— etc.— etc.— целую груду бесполезных полезностей — полезных бесполезностей! — новые башмаки мои, вы всё еще (3?ья неделя!) стоите на верху красного шкафа, в неприкосновенном блеске своих черных подошв, а я всё еще хожу в своих обожаемых, преданных, английских (London!) — как Аля говорит «с улыбкой» —- туфлях, желтых (когда-то!) с крест на крест шнуровкой, доблестных и страшных, как две шхуны, потерпевших крушение…
В старом платье я — я: Человек! Душа! Вдохновение! — в новом —женщина.
Потому и не ношу.
_____
Ах, как мне всегда совестно за новое платье! Куда совестнее, чем за новую любовь!
В каком я ужасе от мысли, что когда-нибудь да будет готово то мое, полосатое (серое с белым), с розовым матросским воротником из Алиного старого платья.
392
Будет готово — и я его надену! И в первый раз взойду в нем в комнату, и все будут хвалить, ибо мне — от всей моей светлоты — всё к лицу! —
Хорош XVIII век?
___
С особенным наслаждением ввожу в свою речь некоторые простонародные обороты: «у всякого — свой закон», «вдосталь», «до переменного времени», «фортовый», «нахлебник», «льститься на»… и т. д. и т. д. и т. д.,— всё это в меру, конечно, и к месту.
Иногда, смеясь, говорю: «хужей» и, кажется, совершенно серьезно, говорю уже «слабже». (Младше — лучше — слаще — слабже.)
Есть у простонародья гениальные ошибки.
___
Кого я ненавижу (и вижу) говоря: чернь. Солдат? Нет, сижу и пью с ними чай часами, из боязни, что обидятся, если уйду.
Рабочих? — Нет, от: «позвольте прикурить» на улице, даже от чис-тосердечного «товарищ» чуть ли не слезы на глазах.
Крестьян? — Готова с каждой бабой уйти в ее деревню — жить: с ней, с ее ребятами, с ее коровами, с проходящими странниками, а главное — слушать! слушать! слушать! — и записывать! записывать! записывать! — без конца.
Кухарок и горничных? Но они, даже ненавидя, так хорошо рассказывают о домах, где жили: как барин газету читал «Русское Слово», как барыня черное платье себе сшили, как барышня замуж не знала за кого идти: один дохтур был, другой военный…
— Ненавижу — поняла — вот кого: толстую руку с обручальным кольцом и — в мирное время! — кошелку в ней, шелковую — клёш (нарочно!) юбку на жирном животе, манеру что-то высасывать в зубах, шпильки, презрение к моим серебряным браслетам (золотых-то видно нет!) — уничтожение всей меня — всё человеческое Мясо — Мешанство!
___-
Не знаю, что больше люблю: камергеров — или камердинеров? (При условии, что оба стары — ибо — в обратном случае я непременно буду любить того, кто стар.)
___
393
