***
Кто поплачет о тебе,
кто помолится?
Постояв у края бездны
– опомнится?
Выжгла жизнь вокруг себя
до травиночки –
ни души не пощадя,
ни кровиночки.
Положила что могла
– нечем жертвовать.
Запустила жернова
– пошли зверствовать.
Место только для одной
– кто удержится? –
горло стиснула петлёй
Речь-соперница.
***
таинственная
на краю ойкумены на
той живучести на краю
где певучая Вы в своём раю
слов от шелухи не очищенных
речью в мир земной не похищенных
не озвученных
не замученных
монотонности не наученных…
единственная
на пиру усладитесь на
том пиру наглядитесь на
тайных умыслов письмена
нечитаемые
нечтимые
от молчанья неотличимые…
***
… непроторённость речи
непроизносимость
непредсказуемость
непревзойдённость
нежелание дерева
стыть на месте старения
берегов называние
в океане забвения…
Стать богини языческой,
страсть гордыни стоической,
мощь колонны дорической
речи Везувий смял…
Месть Медеи незрячая.
Федры разум утраченный.
Песнь Сафо всех дурачила
понимая финал…
Знать, Марина Ивановна,
и теперь не в нирване Вы…
Странница покаянная…
Петля, мольба колен.
Избранные поэты
Вас доживут на свете.
Кто перед кем в ответе?
Кто кому суд и плен?
Поэт выбирает время,
слéпо чтобы и немо.
Перебирает бремя.
Привычно торопит смерть.
И нет никого на свете,
кто спасётся в поэте.
И как ему Бог ни светит –
во тьму он будет смотреть.
***
Время – муром,
мóря пучиной –
между Анною
и Мариной –
мира медленным умираньем,
одержимостью, одержаньем.
Недарёное слово –
камень.
Потаённое слово –
имя.
Разделяемы – так веками.
Распинаемы – так своими.
Узнаваемы в славе, в слове,
суть слагаемые сословий –
шеи царственному движенью
плебса самоуничиженье,
в сонных водах струя живая –
мастерице – мастеровая –
понапрасну руки воздеты –
у магистра свои адепты.
Меж мирами – непримирима –
не примерилась к ним Марина,
ничего себе не спросила,
даже имени для могилы.
А другая была отпета –
Её светлость достойна света.
На архангельское «Осанна!»
отреклась от престола Анна…
…молча встретились
стать и масть.
Дева-Мудрость и Дева-Страсть
слёз прекрасных
не вытирая
нету ада им
нету рая…
***
Боль моя сердечная, вечная,
первая моя встречная,
мною так поздно встреченная,
одиночеством покалеченная,
изумлённая мира маревом,
озарённая алым заревом
(еретичка! – вся жизнь сожжение),
ты, отчаявшаяся спасения,
с вечною заплечной ношею,
всеми из мира брошенная,
выброшенная в речи месиво,
боль свою к потолку подвесила…
Смертно проклята всеми пунктами,
что нарушены. Закоулками
пробирающаяся к Господу,
боль моя, я к тебе иду,
я бреду к тебе по безмолвию,
я несу тебе крест, любовию
твоим именем озаглавленный…
Я, тобою сюда оставленный,
донесу твою жизнь покутную…
Твою шею, в петлю закутую,
я укутаю тёплой шалию
кружевною, что той оставлена
для тебя… А в суме заплатанной
запоздалый хлеб для оправданной…
Боль моя, беда неосудная,
щедрой рученьки сила скудная,
не сумевшая камень вложенный
удержать… Под кровавой ношею
захлебнулась, умолкла. Выждала
боль – она-то одна и выжила –
и нашла меня, разлилась во мне,
в первом встречном. В её огне
я живу теперь эту боль допеть…
Мне в глаза мои нету сил глядеть…
